Нынешней осенью споры об источниках дальнейшего экономического роста в РФ идут вокруг двух оценочных полюсов, в равной мере солидных и обоснованных. Один из них обозначен в статье для журнала «Вопросы экономики». Ее авторами выступили сотрудники Института Гайдара и РАНХиГС. Выделив три компоненты увеличения отечественного ВВП (структурный, внешнеторговый и конъюнктурный), они пишут: лишь последний из этих факторов все еще дает некоторый рост,ставший поэтому случайным(!). А внешнеторговый фактор, напротив, тормозит развитие экономики, излагает статью РБК. Т.е. внешняя торговля дает рост негативный — стоимость экспортируемых товаров (в основном нефти) ежегодно «снижается и остается ниже средних за последние годы». По-иному выступил на заседании Кабмина РФ Дмитрий Медведев. Он позитивно очертил предпосылки к выходу на 3-процентный рост ВВП уже в 2021-м как раз за счет не топливных, а перерабатывающих отраслей с высокой добавленной стоимостью. Что же касается внешней торговли, то такой сравнительно новый тренд, как импортозамещение, отнюдь не всегда подрывает кооперационно-коммерческие товарообмены как таковые. Да и «старые добрые» газ и нефть вместе с углем выбрались из полосы низких цен и не могут более считаться довеском, срывающим хозяйственный рост или снижающим его темпы. Ну а говоря о столь импонирующем ученым конъюнктурном факторе, — можно ли называть его источником одного лишь позитива? Почему бы не включить в шкалу переменчивой конъюнктуры такие рычаги понижающего воздействия, как санкции, таможенные пошлины и тарифы, торговые войны и ломки интеграционных альянсов, в частности, Евросоюза? Быть может, с пьедестала новейшей истории все эти зигзаги тоже иногда видятся как случайности. Но случайности в какой-то степени закономерные.
Великое переселение бизнеса
Покидающая ЕС Британия, без преувеличений, потрясена решением дирекции автомобилестроительного гиганта Landrover о возможности перевода производственных мощностей и офисов компании из Англии в Словакию. Конечно, возможность такого шага еще не означает его реализации. Быть может, вся эта история — сплошная случайность?
Редкая новостная телепрограмма Би-Би-Си обошлась в середине сентября без сетований на замаячившее перемещение всемирно известного бренда с Альбиона на восток континента. «Пахнет распродажей фамильного серебра», — вздыхал один комментатор. «Гибнет еще одна фирменная марка страны», — угрюмо вторил другой. «Это все равно что перевести производство лучшего виски из верескового края куда-нибудь на Балканы», — сетовал третий.
Причина — «брекзит», надвигающийся уход королевства с Общего рынка. У голосовавших за это имелись, конечно, свои резоны. Но немногие думали о том, сколь важна для страны отгрузка множества выпущенных в «мастерской мира» товаров и их беспошлинная отправка куда-либо в Чехию или Грецию бесчисленными караванами фур. Поставил на железнодорожную платформу, в вагон или на грузовик очередные партии «ягуаров», компьютеров, модной одежды и сотен других экспортных наименований — и все это без остановки и таможенного контроля перемещается на высокой скорости через границы за сотни миль. Во всяком случае, так было. Но так больше не будет.
Вслед за Landrover заглядываются на материк заводы Honda и корейские концерны; готовятся к прыжку на восток через Ла-Манш банки с сотнями миллионов фунтов! Симптомы «великого переселения народов» по налогово-логистическим причинам не уникальны в своем роде. Они дополнены еще и угрозой размежевания не «брекзитного», а конфронтационного типа, которые нависают над внедренным в Британию бизнесом из «стран-изгоев». Речь идет о тех, кто и здесь рискует подвергнуться санкциям США. Скажем, как быть с коммерческими фирмами, ведущими с Темзы дела с нефтеносным Ираном, КНДР, Венесуэлой, Кубой? Что, если старший брат Лондона, т.е. Вашингтон, уговорит англичан еще и выстроить тарифные барьеры с Китаем?..
Действительно, кое-кто из тех азиатских «тигров», которым Соединенные Штаты объявили торговую войну, поеживается теперь из-за потенциальной опасности и здесь, на Северном море. Сокращает, например, номенклатуру закупок сервисных услуг и оборудования, особенно шельфового, в столице европейского сырьевого офшора — шотландском Абердине. Еще недавно, до антироссийских санкций 2014-2018 годов, тот же Китай мог положиться в планах технического и транспортного обеспечения своего углеводородного ТЭК на британских или норвежских поставщиков, нацеленных, в частности, на Арктику или столь же суровые дальневосточные моря. Конструкторские бюро и верфи Абердина или Ставангера были этим очень довольны.
Но вот в Заполярье запахло апстрим-конфронтацией — и теперь китайцы (хотя ни на Альбионе и в Скандинавии никто пока не вызывает их на дуэль) на всякий случай уже самостоятельно — своими руками подключаются к нефтегазовому блоку Севморпути. В номере от 14–16 сентября лондонское издание пекинской China Daily сообщило о спуске первого китайского ледокола по имени Xuelong-2 (или «Снежный дракон-2»), снабдив статью фотоснимком на четыре колонки. Так что не станем удивляться, если пионер ледовых трасс под флагом КНР проведет скоро караван газовозов откуда-нибудь с Ямала. В общем, зря иные СМИ ерничают над импортозамещением в ТЭК как якобы «национальным увлечением путинской России». Наряду с Москвой, импортозамещением скоро займутся и другие; да и корпоративных переселений из некоторых западных столиц станет, видимо, еще больше.
У них иссякает ресурс, в том числе судебно-административный
Окрашенный в предыдущей главе фон для привыкшего к коммерческому первенству Уайтхолла отнюдь не весел. При всей враждебности нынешних подходов к России и ее топливно-энергетическому комплексу, в кварталах Сити уже как-то улетучивается желание открыто конфронтировать, например, с крупнейшей газовой монополией планеты — «Газпромом».
Вот, глядишь, рассуждают там, придется ударить по ключевому звену мировой индустрии «голубого топлива». Ударить — по требованию Киева и его друзей — каким-нибудь русофобским вердиктом. Но ведь в другой раз, увы, усомнятся в надежности британской бизнес-юрисдикции и китайцы, иранцы, ливийцы, южноамериканцы. В свете сказанного (то есть с учетом нежелания плодить недовольных в бизнес-сообществе) многое на Темзе видится по-иному — гораздо шире. Закономерностью, а не случайностью, стало появление 14 сентября такого текста из пресс-службы «Газпрома»: «Сегодня английский суд отменил приказ от 18 июня 2018 г. об аресте активов «Газпрома» на территории Англии и Уэльса. Условием отмены стало принятое «Газпромом» обязательство не отчуждать акции Nord Stream AG до окончания слушаний в английском суде по делу о признании и приведении в исполнение Стокгольмского арбитража по делу о транзите от 28 февраля 2018 г. Слушания предварительно назначены на февраль 2019 г.». Правда, ликовать в Москве по поводу календарного переноса рановато: кто знает, куда повернет Фемида через полгода. Эйфория не светит нам еще и потому, что по некоторым другим адресам, например, в Швеции, аналогичные иски решаются в эти же дни в пользу Украины. Но даже Незалежная осознает, что все это ухудшает перспективы даже сокращенного энерготранзита через Карпаты. Еще 17 июля об этом предупредил наш министр Александр Новак.
Так или иначе, рычагов давления на «Газпром» и его запугивания остается на Западе все меньше. По главным вопросам противоборства с российским ТЭК у наших недругов на глазах иссякает ресурс. Причем ресурс не только правовой и финансово-технологический, но и, главное, временной. Герольды сланцевого десанта в ЕС иной раз и рады бы с грохотом стукнуть кулаком по столу, сдобрив это яростной антикремлевской тирадой и угрозами нашим корпоративным партнерам на Западе; но все это может горько «аукнуться» в сфере деловых интересов самого же Вашингтона, как, впрочем, и Лондона.
Сами посудите, разве не парадокс в пользу Москвы: вопреки шпионским и дипломатическим скандалам Россия заняла в первой половине 2018-го второе место в мире(!) по темпам прироста экспорта в Британию. Так, объем ввоза наших несырьевых и неэнергетических товаров на Альбион впервые за много лет поднялся на 21,7%, достигнув 991,1 млн долл, а в целом экспорт из РФ в Соединенное Королевство возрос за тот же период на 42,7% — до 4,6 млрд долл. При этом высшая динамика отмечена как раз в российских поставках группы ТЭК — здесь прирост составил 43%! Кто же, зададимся вопросом, обеспечивает все это — Киев что ли? Поэтому, если самих россиян наказывать высылками, санкциями и иными репрессиями в стиле Терезы Мэй — это еще куда ни шло, но бить по транснациональным гигантам самой же Англии и компаниям ее соседей, ведущим дела с Москвой, — это уж слишком. Слишком не только для самой Мэй, но и даже для, казалось бы, всесильной Америки.
В общем, опоздали…
К примеру, быть может, объявить эмбарго германским Uniper и Wintershall? Но уже сейчас их возмущение вынужден учесть официальный Берлин, выступивший на днях с заявлением о незаинтересованности в закупке американского СПГ. Если же все-таки принять против критиков дороговизны поставок из Техаса и Северной Дакоты меры ковбойского размаха, — их жалобы в кабинет Ангелы Меркель многократно усилятся. Нужно ли это Америке в условиях, когда политический лагерь ФРГ и без того переполнен партиями радикально настроенных националистов; а в соседней с Германией Австрии канцлер Себастиан Курц и вовсе назвал замах на экспортно-энергетическую и таможенно-тарифную гегемонию Соединенных Штатов «идиотизмом»?..
…Вот и пришлось польскому лидеру Анджею Дуде, встретившемуся в Вашингтоне с Дональдом Трампом, смириться с неожиданной умеренностью президента США. Тот, видите ли, проявил дозированную реакцию на упорство сплотившихся в Старом Свете участников прокладки балтийской трассы. Иными словами, осуждать их Белый дом будет, а принимать меры — нет. Почему? Да хотя бы потому, что почти ничего уже нельзя поделать. «Не многие ожидали, что Америка дойдет до войны с европейскими партнерами, потому что в данном случае оно того не стоит, — резюмировал в интервью для РИА Новости гендиректор российского Института национальной энергетики Сергей Правосудов. — Тем более что проект уже активно реализуется, часть денег европейские компании уже перечислили за него — поэтому уже поздно [вводить санкции]. Нужно было заниматься этим раньше».
«Сейчас введение санкций, — отметил тот же эксперт, — было бы просто… пощечиной европейским коллегам США, и непонятно зачем. Что бы они [в Вашингтоне] выиграли от этого? Очевидно, что оставшиеся деньги «Газпром» мог у же вложить сам и все равно доделать проект. То есть получилось бы, что результата от этого никакого бы не было. Поэтому Трамп и говорит об очевидном, что не будут они уже ничего особенно вводить».
По мнению Правосудова, для США сверхзадачей в вопросе санкций было разорвать прямой контакт в поставках «голубого топлива» между Россией и Европой, в первую очередь Германией: «Когда между нами есть посредник в лице Украины, которая очень любит американцев, то естественно, им будет легче давить на нас, на немцев. Но вот этот механизм у них уходит. Конечно, не совсем. Частично транзит по территории Украины останется даже после завершения «Северного потока-2» и «Турецкого потока»; но очевидно, что он очень сократится. Вот об этом и идет речь. Да, им это не нравится, но они понимают, что уже поздно; и сделать они уже ничего, наверное, не смогут».
Война с Россией стала бы слишком дорогим удовольствием
Вышеупомянутый Анджей Дуда попросил хозяина Белого дома решить вопрос о создании в Польше полноценно-общевойсковой базы Пентагона. Трамп благоразумно промолчал, хотя Варшава и готова полностью оплатить строительство этого плацдарма вооруженного присутствия США (как минимум 2 млрд долл) из собственных госбюджетных средств.
В общем, как полагают на Висле, пока русские с немцами, австрийцами, французами и англо-голландцами строят вполне мирный газопровод в обход янтарных берегов, населенных потомками Речи Посполитой, — она вместе с американцами зальет железобетоном взлетно-посадочные полосы и пусковые площадки для ракет. Да поближе к Калининградской области — на ее мнимую угрозу польскому суверенитету как раз и сетовал на Потомаке настойчивый гость. Запамятовал, как видно, какой славянской нации всегда угрожала в первую очередь Восточная Пруссия с ее тевтонским захватническим духом; да и благодаря кому Польша получила свои послевоенные границы по Одеру и Нейсе. Но все-таки: почему бывший олигарх нью-йоркского и флоридского риэлторского бизнеса, даже услышав о кредитоспособности Варшавы в обороне от наседающего медведя, пока уклонился от конкретного ответа?
Чтобы уяснить мотив, мы с вами, уважаемый читатель, можем обратиться к сводке новостей, продемонстрированных в тот же день американским каналом The Hill. Из показанного на телеэкранах интервью, которое лидер США дал в Овальном офисе, ясно: даже отдаленный риск вооруженного конфликта с Россией пугает расчетливого Трампа. Пугает своей заведомо астрономической ценой. Но, разумеется, заявить об этом прямо он не может и не хочет. Предпочитает, видимо, эзопов язык и образность географических сравнений, смысл которых все равно доходит до мыслящих людей.
Так или иначе, глава нынешнего кабинета в полемическом запале ударил по своему предшественнику-однопартийцу Джорджу Бушу-младшему. Тот, мол, привел к потере Соединенными Штатами 7 трлн долларов из-за своих авантюр на Ближнем и Среднем Востоке. Итак, семь триллионов, бездарно посеянных в камышах Тигра и Евфрата, топких болотах Месопотамии и заснеженных предгорьях Гиндукуша… Сколько же денег понадобится Америке, с ее-то несметным государственным долгом, на войну с Россией, да еще по неразумным подсказкам с Вислы или Днепра? И подумать страшно!
«Худшей разовой ошибкой, когда-либо совершенной в истории Штатов, — сказал Трамп, — было решение президента Буша пойти на Ближний Восток. Возможно, Обама поступил впоследствии неверно, эвакуировав оттуда [американских солдат], но именно отправка в регион войск США остается для меня самой крупнейшей ошибкой в летописи нашей страны». Чем же, интересно, мотивирует нынешний президент свои рассуждения? «Тем, что мы истратили на Ближнем Востоке 7 трлн долл! Поэтому теперь, даже если вам, образно говоря, надо отремонтировать где-нибудь на Земле разбитое окно, — люди везде говорят: ни в коем случае! Давайте, мол, этого не делать. Опять потеряем 7 триллионов, как и миллионы жизней. Вы же знаете: я честно подсчитываю жертвы с обеих сторон. Итак, миллионы жизней!».
Редкое по искренности заявление. Случайность ли это или закономерность – судить пока преждевременно. Пусть суммарная планка Трампа по подсчету потерь США на этом направлении и превосходит выверенные оценки Brown University. Таковые содержат 5,6 трлн долл прямого и косвенного ущерба от войн в Ираке и Афганистане, а также боевых действий на территории Сирии и Пакистана, возросших расходов на внутреннюю безопасность в самих США и медицинскую помощь ветеранам множества неправедных походов. Вне сомнений главное: руины Ближнего Востока, по идее, должны всерьез и надолго умерить аппетиты заокеанского ВПК и генералитета, предупредить их о страшных рисках на любом потенциальном театре боевых действий. Но срабатывает ли в Америке этот рефлекс, на который все мы рассчитываем?
Интересно тем временем и другое: как обстоят дела в залечивающем раны Ираке? Ведь именно он стал главной мишенью в четвертьвековой истории пентагоновских артобстрелов и ковровых бомбежек, адресом многократно проклятых даже в Соединенных Штатах пыток в багдадской тюрьме Абу-Грейб и эпицентром вакханалии недобитых террористов? Каким же образом проецируется медленное восстановление этой многострадальной страны на реалии углеводородного ТЭК и его социально-экономического обрамления?
В Басре и вокруг нее
Со времен кровопролитной американо-британской интервенции в Ираке прошло полтора десятилетия. Российские СМИ редко цитируют лондонские отклики на события в этой стране, оценки ее энергосектора аналитиками Сити и, тем более, военно-политическими стратегами. Ссылаться на комментарии разрушителей одного из стабильных, хотя и авторитарных, государств региона как-то неудобно.
Даже сам Тони Блэр, работавший в дни агрессии против режима Саддама Хуссейна премьер-министром Соединенного Королевства, давно раскаялся в насквозь ложных предлогах для тогдашнего нападения англосаксонских сил на Багдад. Таинственная смерть д-ра Келли, лучшего британского эксперта по боевым отравляющим веществам, накануне атаки на Ирак тоже должна, казалось бы, напоминать любителям всякого рода «химически оправданных зигзагов» в ближневосточной политике о многом. Напоминать, в частности, о том, что манипуляции любыми домыслами в столь деликатной сфере чреваты глубокими разочарованиями по истечении буквально нескольких лет.
И все же некоторые статьи о нефтегазоносных районах Южного Ирака, публикуемые время от времени на Темзе, было бы неверно не заметить или как бы случайно упустить из внимания. Ибо в объективных, беспристрастно написанных корреспонденциях и комментариях чувствуется подчас биение живого, никем не сфальсифицированного пульса текущей хроники самого проблемного «угла» Персидского залива, прежде всего хроники отраслевой и социальной. Да и к самому месту событий — легендарному портовому городу Басре — у неравнодушных землян, согласитесь, особое отношение.
С детства зачитываясь похождениями тамошнего купца и морехода по имени Ходжа Насреддин и восхищаясь его искрометной изобретательностью в кадрах кинофильмов, мы чувствуем: вот он, улыбчивый единомышленник таких же путешественников восточного средневековья, как россиянин Афанасий Никитин или итальянец Марко Поло. Ну а когда мы вырастаем и начинаем изучать в вузах историю международных отношений, — узнаем о маршруте союзных поставок рокового лета 1941-го для отступавшей под натиском вермахта Красной Армии. Стартовые железнодорожные составы с английскими танками и американским авиационным бензином пошли на север — через Иран и Закавказье — опять-таки с причалов иракской Басры.
…И вот день сегодняшний, когда хочется узнать и глубже понять: чем, собственно, живет этот регион Ирака — второго после Саудовской Аравии производителя сырой нефти в ОПЕК? Эта вполне законная любознательность еще больше усиливается оттого, что именно окрестности Басры скрывают в своих недрах 70% иракского «черного золота», причем только здесь, под Басрой, республика располагает морскими гаванями и, в частности, отгрузочно-сырьевыми терминалами. Вот почему автор этих строк с особым интересом ознакомился со статьей Симоны Фолтын, переданной в Лондон прямиком из Басры и напечатанной в авторитетной The Financial Times.
«…Жители города хотя и яростно противостояли Саддаму в годы тирании покойного диктатора, ныне оглядываются на ушедшую эпоху с ностальгией, — честно пишет журналистка. — Это не то что слезы по Саддаму, а тоска по временам хотя бы относительно функционировавшего чиновного аппарата, который все же обеспечивал работу систем здравоохранения и образования, действовавшей коммунально-бытовой и общественной инфраструктуры. Вместо всего этого Басра контролируется сейчас враждующими друг с другом силами ополчения. Каналы и источники водоснабжения засорены мусором и зловонными стоками, школы лишены самого элементарного снабжения, а переполненным больницам приходится выгонять пациентов».
«Правда, многие обзавелись автомашинами и новым жильем, — признает бизнесмен по имени Рамадан аль-Бадран, бывший оппонент Саддама Хуссейна и экс-эмигрант, вернувшийся в Ирак в 2003-м. — Такие иракцы обеспечены лучше, чем раньше, — обеспечены, так сказать, на личном уровне. Но безопасность, инфраструктура, муниципальные службы никуда не годятся. В этом смысле в эпоху Саддама нам жилось намного лучше». Так чем же объяснить такой социальный упадок, если именно эта провинция ежесуточно добывает 3 млн баррелей нефти и отгружает ее львиную долю на экспорт? О том, каким образом Симона Фолтын отвечает на столь острый и отнюдь не надуманный вопрос, — речь пойдет в заключительной главе.
«Местное наполнение и национальное участие» работают плохо
Глобальная волна парламентских голосований по законодательным пакетам о «местном наполнении и национальном участии» в транснациональном бизнесе углеводородного ТЭК прокатилась за последние полтора десятилетия по обширным регионам Азии, Африки и Латинской Америки. Но функционируют эти амбициозные билли почти повсюду неудовлетворительно, и ситуация вокруг Басры наглядно это доказывает.
«Зарубежные компании, действуя от лица министерства нефти, обычно нанимают методом субподряда опытных иностранцев, — продолжает Симона Фолтын. — Делается это для того, чтобы дооборудовать те или иные мощности и оперировать ими как минимум в течение года после завершения обустройства проектной территории. Идея такова, что перенять все это должны постепенно сами иракцы. Но усилия по найму квалифицированных граждан страны подрываются, по словам должностных лиц в отрасли, вмешательством государственных инстанций в процесс трудоустройства».
Местные аппаратчики «дают вам список тех, кого надо принять на работу, — рассказывает администратор одной из иностранных компаний. — Но предложенные люди вам не подходят. Обычно это чьи-то родственники».
Однако не только внутри апстрим-отрасли как таковой, но и по всему периметру ее сервисных и кооперационных связей с партнерами процветают те же самые рецидивы кумовства и непотизма. Действительно, «и за пределами нефтяного сектора предприниматели жалуются на необходимость подкупа влиятельных политиков, ополченцев либо племенных вождей для получения тех или иных разрешений, как и обретения протекции, — отмечается далее в публикации The Financial Times. — Чтобы гарантировать безопасность, «нам приходится покупать дизель только у одного продавца, а другие типы товаров — только у другого», — говорит Таер аль-Азраки, чья Al Dayer United Group управляет в Басре торговым центром».
«Такие транснациональные игроки, как Shell, BP и PetroChina, слетелись в Басру после свержения диктатора, — подчеркивается в статье, — но, по словам местных жителей, это мало чем помогло облегчить проблему безработицы. «Пришедшие из-за рубежа компании функционируют, а мы тем временем просто сидим вокруг», — посетовал Касем Джабар, отец двоих детей, живущий в маленьком домике со своими родителями и шестью братьями. Ни у одного из мужчин в этой семье нет постоянного места работы».
Помимо прочего, местные должностные лица винят еще и центральное правительство страны в усугублении проблем Басры. Чиновники говорят, что причитающейся им доли национального дохода они не получают. «С тех пор, как я вступил в должность 11 месяцев назад, провинция не получила никаких финансовых средств от федеральных властей», — свидетельствует губернатор Ассад аль-Эдани. Дабы смягчить общественное недовольство, действующий в опекунском стиле кабинет премьер-министра Хайдера аль-Абади заявил об ассигновании свыше 3 млрд долл для вложений в инфраструктуру Басры. «Но даже если эти деньги, — заключает The Financial Times, — и будут получены, лишь немногие иракцы верят в то, что финансовые вливания приведут к улучшениям» в их реальной повседневной жизни.
Павел Богомолов