Пять лет назад, вместе с пост-крымским синдромом на Западе, стартовала глобальная рецессия на рынке нефти. Это, увы, не простое совпадение. Но оно почти никого ничему не научило.
Вспоминаю жаркую в техасских субтропиках весну 2014 года, когда я работал в Хьюстоне. Нещадное светило словно вытягивало липкие листочки из ветвей орешника-гикори, сгущало и без того пышные кроны индейского мыльного дерева и столь же часто встречающихся там дубов. От полуденного зноя уставали прибиваться к песчаной береговой кромке буруны вдоль пляжей портового Галвестона. Манекены в легких отпускных нарядах под сводами торгового центра со смешанным англо-испанским названием The Galleria отнюдь не настраивали на деловой лад.
Немного предыстории
На этом, казалось бы, безмятежном фоне разочаровывали только СМИ — они уже не просто критиковали, а топтали Россию. Началось это, между прочим, еще до Сочинской Олимпиады, да и до крымского референдума с его 96-процентным исходом в пользу присоединения полуострова к исторически признанной миллионами крымчан Большой Земле.
Еще до праздника зимних видов спорта на Кавказе пресса США пестрела репортажами о том, что чаще всего на сочинских улицах и набережных встречаются не люди, а… «драные полуголодные псы». Да и в целом, мол, тому региону не видать ничего путного, поскольку «еще в XIX веке русские неправедно отняли его у черкесов и адыгов». При этом ничего не говорилось о том, откуда в распахнутые ладони Соединенных Штатов «свалился» в свое время Техас, и не только он. «Откуда президент Путин достал 50 млрд долл на Олимпийские игры? — доносился из Лондона вопрос The Financial Times. — Спросите у ФРГ, Украины и иных клиентов «Газпрома», платящих завышенные цены. Доходы от экспорта газа позволили Владимиру Путину вести более агрессивную внешнюю политику и финансировать самую дорогую в истории Олимпиаду».
Знал ли в ту пору автор этих строк, да и другие обозреватели тематики углеводородного ТЭК, что предстоит еще более мстительный реванш за Крым и Юго-Восток Украины? И что этот реванш не случайно совпадет с затяжной полосой ценовой депрессии на мировом рынке углеводородного сырья? Нет, это пока еще было неведомо, но смутные ощущения двуединой сути большой беды, угрожавшей локомотиву мировой экономики, нарастали. Почему? Вспоминался, как видно, опыт 2006 года, ставшего и пиком диалога между топливным сектором новой России и западным ТЭК, и одновременно точкой отсчета на пути угасания этого диалога. В мае 2006-го экс-президент сервисного гиганта Halliburton, а позднее вице-президент США Дик Чейни, выступая на саммите восточноевропейских лидеров в Вильнюсе, обвинил Москву в «трубопроводном манипулировании и запугивании соседей». Это едва не сорвало чуть позже единодушное принятие июльской (того же года) «Энергетической декларации G8» в Санкт-Петербурге, подготовленной, главным образом, россиянами. Тогда, к счастью, обошлось без разрыва, но…
…Так или иначе, сползание углеводородного ТЭК в эпоху повторной дуэли Востока и Запада началось тогда, в 2006-м. Позади остались овации в связи с сахалинским проектом, увенчавшимся пробной поставкой дальневосточного СПГ к пирсам Вирджинии. Уходили в прошлое торжества по поводу покупки россиянами Getty Petroleum Marketing и других заправочных сетей США на Атлантике. Клонилась к закату память о старте листингов наших игроков на биржах Лондона, Нью-Йорка. Сворачивались очень нужные программы совместной подготовки и повышения квалификации кадров. Американские корпорации почему-то переставали ценить пакеты акций в наших компаниях, а ведь эти доли выручали заокеанских «мейджоров» от спада прибылей на других фронтах. В общем, на глазах шло взаимное дистанцирование. А за ним разгорался поединок, в котором обеим сторонам не оставалось ничего иного, как бесконтрольно, безудержно наращивать добычу и гнать на экспорт все, что можно от угля до газа (с той разницей, что в США пока действовал запрет 1975 года на поставки за рубеж жидкого углеводородного сырья).
И вот — 2014-й с еще более глубоким размежеванием. 18 марта The Wall Street Journal вышла, казалось бы, с мрачной статьей под заголовком «Штрафы (против РФ – Авт.) угрожают нашим банкам, привыкшим доить русскую корову наличности». Трибуна деловых кругов Манхэттена напомнила, что в одном только Лондоне российские игроки получили в 2004–2013 гг. тиражи бондов и займы на сумму 400 млрд долл; и ежегодно платят в виде процентов за эти заимствования 1,2 млрд долл! Да уж, терять такое Западу было жаль. Но если авторы той статьи (Бен Райт, Джеффри Т.Смит и Стейси Мичтри) сетовали на происходящее, то инициатор другой статьи — редакционной (т.е. безымянной) уже понюхал санкционного пороха. Обвинял президента США Барака Обаму в мягкотелости и слабом наказании углеводородного сектора России. За что, да и где кроется прямая причастность нашего ТЭК к «пост-майданным» переменам? Одному Богу известно. Но вот что предписывалось с целью репрессирования капитанов топливно-энергетических гигантов РФ:
В черном списке Белого дома, ревностно указывала The Wall Street Journal, «отсутствуют денежные воротилы г-на Путина. Алексей Миллер — вот его близкий союзник, управляющий «Газпромом» и способный надавить на Украину в сфере газовых поставок и цен. Другой подельник, Игорь Сечин, управляет нефтяным гигантом — «Роснефтью». Еще одним миллиардером от энергетики в одночасье стал Геннадий Тимченко, — стал таковым, как только г-н Путин воцарился в Кремле. У этих людей есть активы и бизнес в Европе и Америке; так что лимит на их возможности по инвестированию и поездкам за рубеж принес бы финансовую боль путинскому ближнему окружению».
Читал я это — и не верилось, что месяц назад там же, в Хьюстоне, прошли (конечно, до Крымской весны) совместные акции не просто партнерского, а дружественного характера. Вспоминаю 11 февраля, зал Austin в отеле Four Seasons, 6 часов вечера, коктейль в честь приезда российской и канадской делегаций на форум по ресурсам Севера – Arctic Technology Conference 2014. Кажется, столь дружеских жестов не могло быть: генконсул РФ Александр Захаров пожимает руку министру туризма, культуры, спорта и окружающей среды Лабрадора — и цитирует его тезисы о схожих природных вызовах для канадцев и россиян в Арктике. Глава местного офиса Американо-Российской торговой палаты Эндрю Пидгирский шутливо пригрозил под аплодисменты зала: в Сочи, мол, прилетит сыграть за сборную РФ легендарный Александр Овечкин. Берегитесь, болельщики НХЛ из Страны кленового листа! И на коктейле, и на выставке все доброе в людях сплелось воедино: буровой опыт, экологизм и т.д. Вот бы увидела это глава внешнеполитического ведомства Канады Крыстя Фрилэнд! Ведь она обогнала нынче даже госдеп США по части яростного осуждения «путинской экспансии» на своих обоих родных языках — украинском и английском. Да, министр с таким характером точно не пережила бы тех былых картин профессиональной и человеческой близости.
А ведь я помню Крыстю в ее прежней роли, в должности аккредитованной в Москве корреспондентки лондонской The Financial Times. Она освещала рыночные реформы 1990-х в нашей нефтянке. Чем же позднее провинился перед Канадой углеводородный сектор РФ, если и его, а не только оборонку и т.д., проклинают нынче в Оттаве?! Славя до марта 2014-го партнерство между североамериканскими и российскими игроками в Ледовитом океане, там очень скоро свернули диалог с нами вплоть до разорительного для себя же демонтажа и эвакуации платформ ExxonMobil из Карского моря, да и в целом сокращения инвестиционных проектов по линии одной ExxonMobil в 10 раз! Потеряны тысячи рабочих мест по обе стороны от полузабытого «железного занавеса», рухнули заказы на оборудование и сервис, буксуют и американская, и канадская, и российская экономики, упал на доли процента рост мирового ВВП, снизился и стагнировал до 2017 года спрос на «черное золото». Вот вам и цена недоброй политизации глобальной энергетики наяву.
Трезвомыслящие сопротивлялись как могли
С другой стороны, некоторым американцам с незашоренными враждой глазами не верилось в 2014-м, что и нефтегазовая Европа, пусть и под прессом США, поссорится с топливно-энергетическим сектором РФ. Нежелание конфликтовать с Россией, как надеялись оптимисты, проявят даже те (обычно лояльные Америке) игроки в Старом Свете, которыми, в отличие от концернов ФРГ или Австрии,манипулируют из-за океана.
«Две главные нефтяные корпорации Европы, BP PLC и Royal Dutch Shell PLC, — отмечали в обзорной статье Хэрриет Торри, Джастин Шек, Найоми Биссерби и Джайлз Кастонгуэй, — имеют в России крупные активы и долгую историю ведения дел в условиях осложнений, характерных для этой страны. ВР приобрела около 20% «Роснефти» взамен на свой выход из совместного предприятия ТНК-ВР, климат вокруг которого все больше политизировался. В четвертом квартале прошлого года доля в «Роснефти» дала для ВР более 30% ее глобальной добычи нефти и газа». От комментирования пресловутой российской агрессии англичане уклонились. Эксперт Banko Santander Джейсон Кенни заявил: даже при дальнейшем расширении санкций та же ВР будет по-прежнему перечислять себе доходы от бизнеса с «Роснефтью».
«Фактором, усиливающим взаимосвязь с Россией, — подчеркивалось в той же статье, — является российский природный газ, на который ЕС полагается как в энергобалансе, так и в качестве ингредиента для своей химической продукции. Итальянская корпорация Eni SpA – это крупнейший по объемам сотрудничества клиент российской компании ОАО «Газпром», находящейся под государственным контролем, а она обеспечивает своими поставками 18% нужд Рима в углеводородном сырье». Тогда же, в марте 2014-го, итальянская Pirelli & Co объявила о 695-миллионной сделке, по которой «Роснефть» стала крупнейшим акционером на рынке автомобильных шин на Апеннинах. PWE (Германия) заявила о решении продать в пользу компании, подконтрольной Михаилу Фридману, свое нефтегазовое подразделение за более чем 7 млрд.
Не только нефтегазовые, но и сервисные, энергомашиностроительные гиганты Европы, по прогнозам наблюдателей в США от 2014 года, вряд ли проявят склонность к разрыву связей с Кремлем. Среди таких холдингов Европы были не только новички, но и корпоративные ветераны бизнес-связей с Россией. Те, что всегда успешно преодолевали завалы не только пост-майданных, но и прежних дуэлей из-за Крыма, в т.ч. Севастопольской осады 1854-1856 годов. «Наш Siemens присутствовал в России с 1853 года, — цитировала The Wall Street Journal заявление топ-менеджера прославленного немецкого концерна Джо Кайзера, прозвучавшее в беседе с Владимиром Путиным. — Это присутствие пережило много подъемов и спадов. Мы хотим поддерживать общение даже в политически трудных условиях сегодняшнего дня. Для нас диалог является главной частью долговременных отношений».
Противовес российскому ТЭК: каким образом он замышлялся
На фоне пост-крымского топливного размежевания Запада с Кремлем обсуждались как реалистичные, так и иллюзорные, даже анекдотичные варианты. Среди таковых фигурировали призывы… перенести сланцевую революцию на Украину.
«Беспорядки в Киеве означают, что наши топливные корпорации могут передумать — и начать бурение на Украине», — такой заголовок предпослала своей статье Pittsburgh Post-Gazette. Уилл Кеннеди из Blooomberg News тоже с апломбом перечислил соответствующие планы, намерения и программы Shell, ExxonMobil, Chevron и других гигантов с намеками на возможность астрономических вложений в апстрим как на Черном море, так и на суше Незалежной! При этом вызывает улыбку то, что ключевой из этих сказочных проектов, включавший в себя бурение 15 скважин в одном только 2014 году, а на будущее — инвестиционные планы в объеме 10 млрд долл, должен был развернуться в районе Юзовки в Донбассе. Под городом, который обязан своим именем предкам нынешних владельцев знаменитого бурового гиганта «Бейкер-Хьюз» (Baker Hughes).
Правда, уже тогда, сразу после майдана, старший партнер консалтинговой фирмы Macro Advisory Крис Уифер предупреждал адептов мечтательной «углеводородной маниловщины»: «Сейчас Украина — бесплодная площадка (a no-go area) для любых вложений от любого зарубежного инвестора. Ведь вкладчикам капитала нужны два критически важных условия для вложений в любую развивающуюся экономику: стабильность политики и хозяйственная предсказуемость». Поэтапно в США выявлялась иная — более реалистичная линия энергетического противоборства с Кремлем под крымским предлогом: даже не пытаться демонстрировать топливное самообеспечение режима в Киеве с помощью финансовых подпорок, а прицельно бить по самой России. «Пошлите Путину предупреждение в виде заключения «трансатлантического пакта в сфере энергетики!», — призывал американцев в своей статье министр Португалии по европейским делам Бруно Макаэш. Лиссабонский чиновник определенно хвастался тем, что Португалия — одна из всего лишь четырех стран Старого Света, способных вообще обходиться без российского газа.
«Но нельзя отрицать зависимость ЕС от путинских поставок, — напоминал обозреватель Джон Басси. — И эта зависимость усиливается из-за отхода ФРГ от применения атомной энергии. Запад грозит Москве экономическими санкциями, если она не отодвинет свои войска от Украины. Но насколько жестко проявит себя в этом Европа, если Россия пригрозит отключить свой энергоэкспорт?». Ближайший выход из столь опасной, на взгляд радикалов, ситуации — «снять вашингтонские ограничения на нефтеэкспорт, введенные после турбулентности поставок эпохи 1970-х годов. Подпитывая мировые рынки с таких месторождений, как Bakken в Северной Дакоте и Eagle Ford в Техасе, можно сделать деньги». Ну а второй этап — пустить эти деньги на освоение трудноизвлекаемых ресурсов не только нефти, но и газа — на его экспансию в Европу и Азию: «Целый ряд компаний США желает построить с этой целью трубопроводы и мощности по сжижению газа и отгрузку СПГ с тем, чтобы экспортировать больше «голубого топлива». А ведь оно уже течет с таких сланцевых блоков, как обширная геологическая формация Marcellus».
Позднее — уже не «крымской весной», а на исходе лета того же 2014 года, борьба за ускорение (назло «Газпрому») планов СПГ-броска на премиальные (т.е. сулящие дополнительную прибыль по сравнению со скромным доходом «мейджоров» США на внутреннем рынке) площадки Европы и Азии перешла из журналистской плоскости в сферу полемики под сводами Капитолия. Да и на подступах к чересчур пассивному Белому дому демократических времен она тоже разгорелась. Критикуя «экспортную медлительность» Обамы с его экологическими ограничениями и запретами на апстрим и новые артерии, сенаторы-республиканцы Джон Хувен и Джон Маккейн сочли недопустимой ситуацию, когда окончательные разрешения на строительство экспортных СПГ-терминалов были пока выданы всего для двух комплексов — Kenai (Аляска) и Sabine Pass (Луизиана), но не получены еще для семи терминалов.
Отныне началась самая настоящая борьба за создание инфраструктурных плацдармов для глобального газового противоборства с Россией. Апрельская кончина небезызвестного Джеймса Шлесинджера, служившего министром обороны при Ричарде Никсоне и министром энергетики при Джимми Картере, и широкая реакция СМИ на прощание с «заслуженным ястребом Пентагона и ТЭК» стали симптомами. Они еще ярче выделили тревожную истину: для американского правящего класса нефтегазовые войны, наряду с вооруженными конфликтами, скоро станут частью конфронтационно-гегемонистского подхода к международной ситуации в целом.
Подорвать энергобаланс РФ, главным образом, изнутри
Узнав 16 марта 2014 года об исходе Крымского референдума и о высоком рейтинге путинской популярности в России, американцы сделали ставку не столько на «мягкую силу» и геополитику в целом, сколько на замедление и даже паралич хозяйственного организма РФ с помощью секторально-энергетических рычагов. А уж о слабостях наших они знали не понаслышке.
Как писал 12 августа того же года в The Wall Street Journal Лиам Деннинг, «экономика России резко замедлилась. По прогнозам МВФ, в 2014-м ее рост должен стать слабейшим среди государств БРИКС, альянс которых включает в себя Бразилию, Индию, Китай и ЮАР. Глядя вперед, можно предположить, что сланцевый бум в США, если он удержится, будет угрожать прессом цен на энергоносители, а на них покоится экономика РФ. И, вероятно, ускорится нынешний тренд к перетоку все больших инвестиционно-долларовых фондов в зону относительной стабильности и недавно открытого изобилия ресурсов Северной Америки. Ну а Москва, дабы противостоять этому давлению, да и сокращению своей рабочей силы, должна подстегнуть производительность труда. Увы, почасовая доля выпускаемого рядовым россиянином ВВП была в 2012 году примерно вдвое ниже среднестатистического показателя по всему списку стран Организации экономического сотрудничества и развития».
Ох уж эта производительность!.. И как плотно она привязана в США (что, кстати, верно) к научно-техническому прогрессу, прорывным НИОКР в ТЭК! Вспоминаю бизнес-ланч «один на один» в харчевне мексиканской кухни с представителем одной из наших компаний. «Эти рестрикции, — посетовал он, — бьют в сердцевину попыток поднять уровень отраслевой диагностики, оценочных подходов. Климат сгустился, вообрази, настолько, что в наш офис приходят поразительные письма. Какой-нибудь именитый эксперт апстрима, считающийся и университетским светилом, запросто может, причем без лишних поводов с нашей стороны, известить о нежелании консультировать нас впредь даже за приличные гонорары. И ведь это по рутинным вопросам, не перекликающимся с запретными списками и изъятыми из допустимого диалога разделами по линии Foreign Assets Control Office при вашингтонском Минфине. Вот увидишь: взаимное недоверие дойдет до неприязни. И уж тогда, вместо спокойной, соразмерно-выборочной ставки добрых партнеров на самые перспективные и первоочередные блоки, отовсюду хлынут на рынок «ниагарские нефтепады» любого сырья, которое только можно будет добыть по всему миру. А там и до всеобщего рыночного обвала недалеко».
Да, за океаном разглядели потребность России в активизации хотя бы традиционного ТЭК на легкодоступных ресурсах. Как отмечалось в статье, Москва будет искать выход не в ультрарыночных рецептах, а в физическом росте нефте- и газодобычи, тем более что в предыдущие годы капитализация углеводородного сектора страны, увы, упала. «Годами российский фондовый рынок был сильно привязан к ценам нефти, — писал Лиам Деннинг. — Но в 2012 году, задолго до кризиса, эта взаимосвязь, измеряемая на календарно перемещавшейся основе «ползучего» 52-недельного анализа, надломилась. Хотя котировка смеси Brent оставалась в течение трех лет сравнительно стабильной, российские акции в этой же отрасли упали примерно на треть».
Вывод в США делался недвусмысленный. Если, вдобавок к сланцевой революции в Техасе и Северной Дакоте, а также вдобавок к усилиям ОПЕК и иных производителей, России придется бросить все силы на встречное «взвинчивание» добычи, — мировые цены упадут настолько, что сам же Кремль опустится на колени за пару лет, а то и раньше. Причина же будет заключена в контрасте между попыткой Москвы выкрутиться с помощью буровых и… нежелательным для той же Москвы падением внутреннего спроса на нефтепродукты. «Ввод санкций против страны, поставляющей 12% глобальной нефти, звучит на первый взгляд как «билет в одну сторону — к взрыву мировых цен, — писала еще 31 марта 2014 года The Wall Street Journal. — Но такой подход игнорирует другую роль той же России — как потребителя «черного золота». А ведь за последние пять лет на РФ приходилось 11% мирового роста потребления нефти! И гораздо вероятнее, что западные санкции больше повлияют на эту сторону вопроса, чем на экспортную». Итак, рестрикциями на «путинские внешнеэкономические планы» мало чего добьешься, а вот пропагандой гражданской апатии, чувства хозяйственно-финансового тупика в России добьешься многого! Надеяться на способность Москвы сдержать, образно говоря, зеркальное отражение нефтяного эмбарго на своей территории – «вот что выглядит нереально. Если исключить доходы от нефти, — текущие платежные и госбюджетные дефициты РФ превысили бы, согласно данным Всемирного Банка, прошлогодний ВВП на 10%».
Нефти в мире станет многовато, но подорвать Кремль — еще важнее
«А теперь, — продолжала газета, — обратимся к внутреннему спросу на нефть в РФ. МЭА прогнозирует, что в 2014-м он возрастет на 3%, или на 104 тыс. баррелей в день. Но это лишь ненамного ниже среднесуточного прогноза того же МЭА, опубликованного в мае 2013 года. Сказанное спорит с переоценкой МВФ, сделанной с тех пор (т.е. под влиянием событий в Крыму и на юго-востоке Украины – Авт.), в результате чего прогноз прироста российского ВВП в 2014 году составит уже не 3,4%, а всего 2%».
«Мало того, Всемирный Банк уверенно предрекает, что валовой продукт РФ может увеличиться нынче только на 1,1%. Это означает — если санкции и впрямь «укусят» больно — цифра окажется на 1,8% от ВВП меньше, чем думалось ранее. Спрос на нефть в России точно забуксует. На протяжении истекшего пятилетия создание «куска» ВВП стоимостью 1 млн рублей (около 27,8 тыс. долл) требовало вложить 27 баррелей нефти. При прочих равных условиях, экономический рост всего на 1,1% будет нуждаться в небольшой прибавке потребления нефти — лишь на 36 тыс. баррелей в день. Это втрое меньше прогноза МЭА. А в случае депрессивного сценария суточный спрос на нефть упадет еще на 59 тыс. баррелей, или на 163 тыс. баррелей (если сравнить с прогнозом МЭА). Причем эти выкладки не принимают в расчет других факторов, тоже способных затронуть спрос на нефть. Но одно ясно: начиная с 1993-го этот спрос в РФ всегда падал тогда, когда снижался ВВП».
Ну а сланцевикам в бассейнах Permian и Bakken придется, мол, потерпеть из-за низкой цены «черного золота» — Россия все равно долго не выдержит. А чтобы дешевизна «крови недр» не стала для американских добытчиков невыносимой, — пора ломать дорогостоящие «экостандарты» Обамы. Так, собственно, и вызревала одна из предпосылок к будущему избирательному прорыву республиканцев во главе с Трампом. Сгущалась оппозиционная атмосфера неприязни к «излишней международно-климатической этике» демократов. Это я и видел, работая в Техасе. «Никому не нужный стандарт озонового слоя, навязанный федеральным агентством по охране окружающей среды (EPA), грозит обойтись американцам в потерю 270 млрд долл в год», — бил в набат тревоги президент и гендиректор Национальной ассоциации производителей в обрабатывающей промышленности США Джей Тиммонс.
«План EPA по переходу к чистой электроэнергетике, — вторил ему Эдвин Д.Хилл, глава Международного братства электриков (IBEW), принявшего в свои ряды 750 тыс. членов, — это классический пример федерального видения конца туннеля — фокусировки на единственной цели при игнорировании ее издержек и опасностей». «В конце июля 2014-го 1600 свидетелям пришлось дать показания на слушаниях по этому плану. Он предписывает жесткие 30-процентные снижения выбросов углекислого газа к 2030-му, да еще при реализации большинства из таких ограничений уже к 2020-му. Этот план EPA, по ее же оценкам, потребует закрытия за пять лет стольких мощностей ТЭС на угле, которые вырабатывают 49 тыс. мегаватт электричества… Планы того же агентства приведут, кроме того, к потере 52 тыс. постоянных рабочих мест прямого назначения в коммунально-энергетических сетях, угледобыче и железнодорожной транспортировке, и как минимум еще 100 тыс. рабочих мест в косвенно связанных с этими секторами компаниях».
Таким образом, тяге американской нефтянки к отраслевому реваншу, как и к глобальной дуэли с Россией и Саудовской Аравией, уже тогда, в 2014-м, сопутствовали сходные демарши старого ТЭК. Они доносились из смежных сфер добычи и переработки ископаемого сырья. Сложился порочно-единый фронт в пользу рокового затоваривания планеты любым топливом. Вывалить на внутренние и внешние рынки как можно больше антрацита, а в основном — «черного золота»: вот что становилось повсюду злосчастным императивом.
Павел БОГОМОЛОВ,
кандидат политических наук
(Окончание следует).