Политическое двуличие под завесой экологии — таково в наше время кредо ангажированных защитников окружающей среды от нефти и газа. Все, кому не лень, атакуют углеводороды под экологическим предлогом, тем более что вреднейшее для природы топливо — почему-то родом из России. А на нее не нападает лишь ленивый. Немецкая природоохранная организация NABU — не из таких. Она подала иск против давным-давно действующего разрешения на прокладку газопровода «Северный поток-2». Речь в иске — о незавершенном участке в исключительной экономической зоне Германии на Балтике. И неважно, что, если бы согласовательных документов там изначально не хватало, то эта 11-миллиардная стройка вообще не началась бы. Важно, что подать жалобу захотелось сейчас. А закон есть закон, даже если его обдувают злые ветры с Атлантики. Действительно, заявка имеет приостанавливающий эффект, признал в беседе с «Интерфаксом» представитель BSH (Федерального ведомства по судоходству и гидрографии ФРГ). «Теперь, — пояснил он, — суд примет решение. Но пока разрешение на строительство не действует до конца мая»… Не так давно экологи заявили: акватория над трубой особо важна для гнездовых птиц. Почему птицы были равнодушны в 2010–2012 годах к прокладке «Северного потока-1», и лишь ныне встрепенулись от второй трассы на том же пути, — одному Богу известно. Впрочем, не узрев воли господней в атаке на новую артерию, BSH трезво уточнило: глубина в этом районе — не более 20 метров, да и птицам эта местность не очень важна. В общем, сначала требование NABU было отклонено. И вот после этого экологи пошли в суд. «А судьи кто?». Они, видимо, должны быть сильны в казуистике, ибо в водах Германии осталось уложить какие-то 30 км, то есть вчетверо меньше, чем у берегов Дании, о которой даже не идет речи! Но что, если истцов в зале суда тревожат не судьбы птичьих гнездовий, а то, как бы не позволить проекту завершиться — по плану — в сентября с.г.?.. Таких примеров много ныне по всему белу свету. Особенно — в русле безудержного нарастания посткрымских санкций, начавшихся семь лет назад. Но означает ли это, что любой разговор о невыдуманных разногласиях между экологами и, с другой стороны, нефтяниками, газовиками, шахтерами и сервисниками якобы вообще лишен серьезной подоплеки и здравого смысла? Нет, «Нефтянка» так не считает.
«Озеленить» экономику помогут банки
В бой с «парниковым эффектом» идут, причем вовсе не обязательно со злым умыслом, кредитно-финансовые центры. Наш сайт уже писал о том, что силы т.н. «энергетической альтернативы», особенно пионеры «зеленого курса» Джо Байдена в США, «подстегивают» отлучение компаний старого ТЭК от заемных денег. Делают это, видно, запоздало. Ибо «ростовщики», особенно старшего поколения, во многом виноваты сами. Да, игнорировать причастность финансистов к глобальному потеплению никак нельзя.
Через свои инвестиции, напоминает «Газета. Ру», банки издавна несли ответственность за астрономические темпы загрязнения атмосферы, почвы и водоемов. Эти объемы в 700 раз выше прямого ущерба по непосредственной вине кредитно-финансовых институтов как таковых. Одно дело — открытие и содержание офисов, их затраты на транспорт и т.д.; и совсем другое — когда на капиталовложения от банкиров реализуются огромные производственные проекты. Об этом написало на днях агентство Bloomberg, приведя рельефные цифры международной некоммерческой организации CDR. Она-то и захотела разобраться в профинансированных из банковских сейфов… выбросах(!) по вине 322 инвестиционных структур с активами на 109 трлн долл. «Доллары с Уолл-Стрит могут или поддерживать отрасли-загрязнители, давая компаниям с самыми масштабными утечками парниковых газов финансирование для дальнейшей добычи полезных ископаемых, или же они могут стать мощным инструментом, заставляющим бизнес снижать вредные выбросы и готовиться к «низкоуглеродному» будущему», — отмечает Bloomberg.
В Соединенных Штатах такие гиганты инвестиционного и страхового бизнеса, как Bank of America, Barclays или Morgan Stanley, ежегодно подают отчетность об углеродном следе кредитуемых ими компаний по отраслям. В Австралии банковский регулятор пошел дальше: кроме сбора и публикации отчетности по выбросам СО2, — бизнесу уже предписано сотрудничать для снижения вреда, нанесенного экологии. Или, отмечается, тамошние банки должны вовсе избавляться от спорных активов. В Европе вышла (в апреле) директива ЕС, обязывающая участников финансового рынка публиковать еще и нефинансовые отчеты о наличии ESQ-рисков (по экологическим, социальным и управленческим факторам). В Россию идет тот же тренд. Глава Центробанка Эльвира Набиуллина говорит, что связанные с ESQ перемены в банковском регулировании уже обсуждаются. Для репутации неосторожных кредиторов здесь есть опасность: «Если ты являешься банком, который финансирует «грязные» отрасли, — то это не очень хорошее клеймо», — предупредил эксперт консалтингового гиганта KPMG Игорь Коротецкий.
Словом, пройдет немного времени — и, в соответствии с приверженностью Москвы Парижскому соглашению 2015 года о климате, банки РФ будут вынуждены перестроиться. А именно подвигнуть тяжелую промышленность, прежде всего энергетику, к расходам на обновленный климатический курс. То есть предупреждать должников той или иной кредитной структуры о сокращении доступа производимых ими углеродоемких товаров на рынок ЕС в соответствии с «Зеленой сделкой» Евросоюза. Стимулировать, пусть и без диктуемого из-за рубежа невроза, ограничение генерации электричества на ископаемом топливе. Оспаривать ожидаемую компаниями перспективность вложенных в ТЭС капиталов. Менять механизмы управления погодными рисками, больше побуждая индустриалов к декарбонизации и снижению углеродоемкости. В общем и целом, претворять концепцию устойчивого развития не только в строки корпоративных стратегий, но и в жизнь.
Казалось бы, все логично. Но и противники финансово-экологического прессинга на «старый добрый» ТЭК тоже не бездействуют. В их тактике — не просто сопротивление «топливных традиционалистов» как таковое. В багаже тех, кто не сдается и никогда не сдастся «радужной футурологии энергетики будущего» — уроки февральского коллапса 2021-го с десятками замерзших жертв и омертвевшими на сотни миль ветряками. Где же складывается «идейно-правовой эпицентр» контрнаступления на экологизм байденовского толка? Вы правы. Речь идет о пострадавшем больше других Техасе.
Техас дает отпор
На прошлой неделе в американском «штате одинокой звезды» на берегу Мексиканского залива были предварительно приняты два региональных законопроекта, наносящих сильный удар по экологическому лобби. Смысл обоих биллей спрессован в заявлении местного конгрессмена-республиканца Фила Кинга, обличившего проводников главной угрозы для традиционного ТЭК – безденежья и озвучившего это, пожалуй, с наибольшим резонансом.
«Нефть и газ — вот что дает кровообращение экономике Техаса, — громко подытожил депутат критику в адрес двуликих инвесторов, уклоняющихся от вливаний в топливно-сырьевой сектор. — В мире капитала прослеживается тенденция: не давать денег тем структурам, которые не согласны расписаться в своей лояльности самой экстремистской антиуглеводородной политике». Из нижней палаты техасского парламента документ передан в региональный сенат, уполномоченный при необходимости внести свои дополнения и поправки. Но суть текста от этого вряд ли изменится. Ибо в законопроекте черным по белому написано, что финансовым госструктурам штата будет предписано «дистанцироваться» от тех банков, которые в «модном тренде» обрывают связи с нефтегазовыми компаниями или попросту их бойкотируют.
Среди подчиненных властям Техаса организаций, которых просто обяжут бросить капризных инвесторов (заманивающих взносы налогоплательщиков одной рукой, а другой — преграждающих им доступ к коммунальному газу и печному топливу), немало авторитетных учреждений «системного типа». Это региональные пенсионные фонды, а также бюджетный канал поддержки образовательных учреждений — K-12 School Endowment. Им нельзя будет давать ни цента в пользу тех, кто «воротит нос» от нефтяников и газовиков. «Вот тогда, — мстительно поговаривают рядовые техасцы, — мы и посмотрим: не улетучится ли торжественно-прогрессивный вид, с которым «спасители природы» хотят обесточить буровиков или трубоукладчиков».
Существует и второй законопроект «ковбойского края», который принят местным сенатом и передан на подписание губернатору Грегу Эбботту. Этот документ отбирает важную прерогативу у муниципалитетов. Этим мэриям нельзя будет, при всем сверхэкологизме момента, запрещать такие системы коммунально-бытового отопления в строящихся или ремонтируемых домах, микрорайонах или офисах госорганов, которые — по выбору заказчиков и подрядчиков — основаны на использовании природного газа. Фактически это — радикальный ответ Техаса на опережающие «футуристические» подходы сверхмодной в подобных вопросах Калифорнии и некоторых других штатов. То есть тех территорий, где экономичное и, кстати, не сильно загрязняющее атмосферу «голубое топливо» уже отвергнуто властями ради приоритета магистральной электроэнергии и обнуления выбросов «парникового типа».
Дюжина региональных законов в защиту газа, как и вложений в старый ТЭК, лежит на рабочих столах в губернаторствах и конгрессах тех штатов, которые, казалось бы, не ощутили зимних бедствий, подобных техасскому. Билли в поддержку углеводородов хотят — в пику Белому дому — принять Миннесота, Канзас, Огайо… Зная об этом, самый обширный (если не считать Аляски) регион США не предвидит проблем с одобрением оппозиционного по сути законодательства, отвергающего байденовский курс. По данным Austin American-Statesman, вице-губернатор Дэн Патрик считает, что новые законы «вообще пройдут легко». Если так, то это ознаменует собой явное противодействие еще и нью-йоркскому Уолл-Стриту, чьи инвестиционные приоритеты развернуты «под власть демократов». Это там, в финансово-биржевом сердце мира на Манхэттене, основатель и глава крупнейшей инвестиционной компании BlackRock Ларри Финк объявил борьбу за климат решающим фактором инвестиционной стратегии. Но что он скажет завтра, если узнает об отказе последовать этому зигзагу со стороны тесно связанных с ТЭК техасских фондов, один из которых оперирует 31 миллиардом, другой — 46 миллиардами, а третий — 165 миллиардами долларов?!
Есть, впрочем, в арсенале американских, канадских или европейских топливных «мейджоров» еще один способ отодвинуть подальше от себя природоохранный пресс. Споря с властными эшелонами Запада, они заняты и одновременным перебазированием апстрим-проектов подальше от зоркого ока экологов и опекающих их политических элит в постиндустриальных странах — их перемещением в более теплый во всех смыслах «третий мир».
На подступах к недрам Kavango
Среди песков пустыни Калахари неприхотливые к зною деревья породы «сыринга» встречаются нередко. Порой они кажутся привычными зелеными вертикалями на плоско-рыжем «столе» нескончаемой равнины. Но стоит лишь добраться на этом ландшафтном фоне — по намибийской территории —до северо-восточного района Kavango East, что на стыке с границами Анголы и Ботсваны, — и вертикалей явно прибавится. Новые, еще неведомые местным жителям сетчато-стальные вышки разделят горизонт на куски.
Это — ажурные «зубья» буровых установок канадской апстрим-компании ReconAfrica. Она-то и заручилась лицензионными правами на разведочное бурение в Kavango East. Работы идут там, где, возможно, находится одно из последних наземных мега-месторождений «черного золота» на планете. На площади 13 тыс. квадратных миль, или примерно 30 тыс. кв. км (около трети территории Московской области), быть может, скрыт целый бассейн жидкого углеводородного сырья объемом в 12 млрд баррелей. Своими слоями он уходит в глубину до 35 тыс. футов. Это, согласитесь, гигантские цифры. «Да, бассейн действительно огромен, — подтверждает один из основателей ReconAfrica Крэйг Стейнке. — Более того, по своему охвату он потенциально экспансивен (то есть, по всей видимости, широко распространяется «крыльями» изломанного периметра по окрестным землям — П.Б.).
Перспективное месторождение по обе стороны намибийско-ботсванской границы уже названо, как сообщает CNN, территорией Kavango Basin. Это, собственно, часть еще более обширной геологической формации, изученной в общих чертах аэромагнитным способом и выявившей свою бесспорную коммерческую ценность. Вообще-то данная нефтеносная провинция известна специалистам как засыпанное многослойной органикой дно огромного, но довольно мелкого внутриконтинентального моря, существовавшего в сердце южноафриканского ареала 110 млн лет назад. Вот где стартовала нынче «буровая охота» за подземными сокровищами, причем столь баснословной величины, что Черный континент еще не ведал ничего подобного.
И, конечно, начавшаяся «охота на нефть служит детонатором яростных дебатов, — пишут побывавшие там журналисты Дэвид Маккензи и Ингрид Форманек. — Сторонники бурения заявляют: находка способна полностью трансформировать судьбы Намибии и Ботсваны, обладающих всеми правами по эксплуатации собственных ресурсов. В конце-то концов, если рассудить здраво, то другая (высокоразвитая) часть мира провела минувшее столетие в ходе использования именно ископаемых ресурсов (не так ли?!) и становления — благодаря этому — своих государств как богатейших регионов Земли».
«А вот оппоненты таких суждений, — продолжают авторы той же статьи, — применяют в споре против геологоразведки на нефть известный аргумент. А именно, полагают они, стоит лишь сделать поистине масштабное открытие, — и оно приведет, мол, к опустошению всех региональных экосистем»… За последние годы эти нигилисты, воюющие с традиционным ТЭК, обновили свои доводы с помощью Парижского соглашения о климате. У критиков нефти и газа «появилось мощное оружие в борьбе против углеводородов». Заостренный тезис прост: «Следует ли вообще добывать нефть перед лицом климатического кризиса, причем именно в той части Африки, чья хрупкость перед лицом растущих температур вообще угрожающе уникальна?».
«Заставляют отвергнуть нефть? Пусть платят компенсацию!»
Что правда, то правда: в Намибии, не раз менявшей в истории ХХ века своих хозяев — от кайзеровской Германии до расистской ЮАР, — глобальное потепление давно уже сказывается сильнее, чем в целом на просторах от Южной Атлантики до Индийского океана. Да и сильнее, чем по планете в целом — это следует признать.
«Так, на юге страны темпы перемен климата вдвое превышают динамику Земли, — отметил профессор южноафриканского университета Witwatersrand Франсуа Энгельбрехт. В этих вопросах ученому можно доверять: он известен как ведущий соавтор важнейшего международного документа 2018 года. Речь — о воистину мобилизующем докладе: Intergovernmental Panel on Climate Change. «Вероятно, северный регион Намибии и Ботсвана, а также южный регион Замбии, — говорит исследователь, — как раз и стали той частью Южного полушария, которая, образно говоря, нагревается быстрее всего».
Там, где работают буровики, годовые температуры поднялись за сотню лет на «поразительные 3,6 градуса по Цельсию», — добавил процитированный выше эксперт. По его мнению, дожди над Калахари будут становиться реже, а засухи, наоборот, участятся. Что и приведет к разрушению традиционного образа жизни местного населения. Так, сферу животноводства скорее всего постигнет коллапс. «Велик риск того, что по мере успехов природоохранного транзита на мировом севере, то есть в наиболее развитых странах, — сетует г-н Энгельбрехт, — Африка и в целом станет помойкой или грязным цехом для старых технологий добычи ископаемого топлива. А то и вообще последним местом на планете, где еще будет жива углеводородная энергетика».
Но уж это, думается, непростительное преувеличение. При всем уважении к экологу надо отметить, что ни РФ, ни Канада, ни иные производители традиционной энергии не желают от нее полностью отказываться, согласно программным документам, как минимум четверть века! В той же Намибии, и это понятно, отстаивает будущее нефти и газа министр горнодобывающей индустрии и энергетики Том Алуиндо. В качестве наилучшей площадки для своего постановочного интервью он недаром избрал Национальный музей, где под пуленепробиваемым стеклом выставлены поразительные образцы добываемых намибийцами алмазов, золота, урановой руды… Интересно: коль скоро для извлечения всех этих сказочных сокровищ человечеству нужны мириады киловатт-часов электроэнергии, то каким же образом можно генерировать ее в ближайшие годы без густой и надежной сети ТЭС?
«Наше право на добычу является фундаментальным, — убежден министр. — Любой объем коммерчески оправданного «черного золота» будет означать очень многое для национальной экономики. То есть не только для занятости населения, но и для доходов в казну. Даже при имеющемся потенциале ветровой и солнечной энергии есть место для жидких углеводородов. И мы заслуживаем шанса на их разработку. Развивающимся странам внушают, что, хотя нефть и газ стали в свое время верным ресурсным выбором для Запада, но сегодня для «третьего мира» это уже, дескать, неправильная опция; и нам якобы следует заняться чем-то другим». Такой подход, на взгляд Алуиндо, несправедлив, тем более что Намибия «железно» привержена соглашениям о климате. «А если, даже вопреки этому, от нашей страны требуют забросить нефтяную отрасль, то пусть платят за это конкретную компенсацию!».
«Дайте нам ту же эпоху углеводородов, что была у норвежцев!»
Найалл Креймер — так зовут уважаемого на юге Африки консультанта по нефтегазовой отрасли и, кстати, бывшего топ-менеджера одной из апстрим-компаний. Г-н Креймер известен, между прочим, высказываниями еще более прямодушными, чем намибийский министр Алуиндо.
«Представьте, — сказал он без ложной политкорректности и стеснения, что кто-нибудь в Норвегии наслаждается высоким уровнем жизни благодаря «черному золоту», которое в свое время добывалось в Северном море, — И вот теперь скандинав говорит всему свету, что экономика Земли должна работать на возобновляемых источниках энергии. Знаете ли, если вы находитесь здесь, в Африке, то у вас — совсем иные стимулы». Эти стимулы как раз и ощутила в полной мере ReconAfrica. «Нефть — она залегает там, где вы ее нашли, не так ли? — продолжает собеседник. — И нельзя винить власти Намибии за их желание достичь энергетической независимости». Да уж, «плюсы» бурения здесь, на юго-западе Черного континента, хорошо знакомы и приступившим к работе канадцам. Роялти в Kavango — всего 5%, а еще 35% — корпоративный налог. Это действительно выгодно. Но означает ли сказанное, что инвестору из Северной Америки безразличны природоохранные нормы и требования?
Рядом с первой стратиграфической скважиной ReconAfrica протекает река Омурамба-Оматако с ее множественными рукавами. Они впадают в реку Каванго. Ее дельта по имени Окаванго «расплетается» уже не в Намибии, а в Ботсване. Надо признать: это и впрямь территория Всемирного природного наследия, объявленная таковой по линии ЮНЕСКО. Отличие болотистого края заключено в том, что разошедшаяся веером вода с зарослями камыша и зеркальцами озерков — посреди пустыни — так и не доходит до океана. Налицо — влажная и опоясанная то и дело исчезающими ручьями саванна с редкой флорой и фауной, привлекающая к себе многочисленные потоки туристов.
Озирая пейзажные красоты, местный геолог и активист-общественник Джан Арперт признает: идущая геологоразведка пока еще ничем не угрожает этому заповедному уголку. Но если дело дойдет до промышленного освоения и разработки, то «пиши пропало». Мрачный прогноз поддержан профессором колледжа Free State в ЮАР — Суриной Эстерхайзом: «Будут загрязнены не только поверхностные, но и подземные истоки водоснабжения». С ученым согласен лидер родоплеменной общины San — Паулус Мукосо. «Беспокоюсь, что, если только нефтяники подберутся вплотную к нашим местам, — говорит он, — то начнут, как и обычно, рассказывать о своем проекте только хорошее, но отмалчиваться о плохом. А грязную-то воду никто у нас не захочет брать. Итак, главное для нашего выживания — чистая влага, это уж как пить дать!».
Что больше всего пугает потомков древних зулусов, — то, что ReconAfrica, как минимум в неофициальном общении, не исключает: на некоем этапе развития проекта, возможно, понадобится прибегнуть к гидроразрыву пласта. А ведь за этим может последовать не только отравление питьевой воды, но и — несколько лет спустя — опасность усиленной тектоники.
Успокаивая намибийцев, г-н Стейнке повторяет: «У нас нет ни малейшего намерения осваивать неконвенциональные ресурсы (то есть сланцы — П.Б.)». Но ведь это как сказать! Что, если к агрессивному методу добычи подтолкнет не ReconAfrica, а правительство страны? В конечном счете многое решится не с помощью анализа почвы, а исходя из количества рабочих мест, которые предоставит инвестор. Сейчас-то работы во всей округе нет никакой; и семьи опираются разве что на государственные пенсии, получаемые старожилами. А для молодежи бродить же по зарослям кустарника целыми днями в поиске любой, даже мало-мальски пригодной охотничьей добычи — удел, прямо скажем, незавидный. «Природа для меня очень важна, — разводит руками все тот же племенной вождь Мукосо. — Но ведь если уйти с головой в одну только природу, — у нас вообще ничего не останется для нормальной жизни».
Павел Богомолов